По прогнозам, часть российских вузов уйдет с рынка образовательных услуг до 2020 г., оставшись без средств к существованию. Падающих подтолкнет Министерство образования и науки. Тем, кто уцелеет, придется конкурировать с западными университетами.

Вузы разучились готовить специалистов, говорят работодатели. Рынок труда предлагает социально неадаптированного и недоучившегося выпускника, претендующего на высокий заработок. Чтобы исправить накопленные ошибки, государство намерено перевести вузы в автономные учреждения, заменить менеджмент и внедрить новые образовательные стандарты. Первый этап уже начался.

На краю демографической ямы

Российские вузы ждет восьмилетнее испытание на прочность, считают эксперты. По прогнозам Высшей школы экономики, из-за демографического спада, начавшегося в 2006 г., число платных студентов резко сократится. Самыми провальными будут 2012-2015 гг., когда выпускников средней школы станет на 40% меньше. К 2020 г. половина государственных вузов потеряет основную часть внебюджетных доходов, 80% негосударственных вузов и региональных филиалов закроются. Первыми с рынка образовательных услуг уйдут заведения, где преподаватели, работающие по совместительству, читают лекции студентам, набравшим на выпускных экзаменах 25-30 баллов ЕГЭ.

В Свердловской области демографическая ситуация еще сложнее. Семь лет назад областное правительство сделало начальную школу четырехлетней — в 2011 г. поступающих будет мало. При этом руководители вузов отмечают растущую конкуренцию с московскими университетами. Выпускники школ с показателями ЕГЭ 80 и выше уезжают в столицу, чтобы попасть в престижные заведения — ГУ ВШЭ, МГУ, РГГУ, МГИМО или ФА при правительстве РФ. Часть абитуриентов, не сумевших пробиться на бюджетные места, остается учиться за деньги.

При дефиците поступающих государственные вузы рискуют потерять часть бюджетных мест. Дмитрий Бугров, ректор УрГУ, считает, что на рынке образования преимущество остается у двух типов вузов: либо имеющих широкий ассортимент образовательных программ (например, УрФУ), либо обучающих узких отраслевых специалистов-контрактников для крупных работодателей. Они более устойчивы, чем заведения, предлагающие схожий набор экономических и гуманитарных направлений. Остальные рассчитывают привлечь выпускников школ из других регионов. Дмитрий Бугров: «Находясь недалеко от Центральной Азии, высшая школа Урала неизбежно поглядывает в сторону Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и ждет, когда у молодежи из этих республик появится потребность в высшем образовании. Сегодня мы видим, что даже юноши и девушки из самых многочисленных на Урале этнических диаспор не готовятся поступать в университеты. Возможно, у них другие приоритеты, они заняты адаптацией, семейным бизнесом и откладывают высшее образование на потом».

Второй причиной грядущего недобора считают конъюнктурные перекосы — бюджетные места на отдельных технических специальностях не удавалось заполнить и в благополучные годы. Валерий Шевченко, проректор по учебной части РГППУ: «В нашем университете 2-3 года назад был избыток экономистов и юристов, в этом году приняли больше студентов на специальность, связанную с госслужбой. Это отражает представление абитуриентов о профессиях, гарантирующих стабильный заработок. В токари и металлурги они не пойдут, как бы вы их ни агитировали, потому что знают — работа тяжелая, зарплата маленькая. Абитуриентам нужна правильная система координат, чтобы понять, какое образование поможет адаптироваться в жизни».

По мнению Даниила Сандлера, проректора по экономике и стратегическому развитию УрФУ, в отсутствие профориентации выпускникам школ надо объяснять, какие компетенции вузов будут востребованы обществом независимо от конъюнктурных изменений на рынке труда. В этом деле вузам могли бы помочь работодатели — большинство ректоров считают их рекомендации определяющими. Однако у экспертов Высшей школы экономики по этому поводу своя точка зрения. По их мнению, высшие учебные заведения, которые назначили локомотивами инноваций, не могут запрашивать инструкции у потребителей их услуг и должны справиться с задачей самостоятельно.

Из этого, впрочем, не следует, что в практике взаимодействия вузов с работодателями нет положительных примеров. По словам Николая Косарева, ректора Уральского государственного горного университета, у него до сих пор сохранилась система распределения выпускников — в среднем на 1100 специалистов поступает 1700 заявок. У будущих инженеров есть выбор — воспользоваться предложением вуза или искать работу самостоятельно.

Переход на автономное питание

Президент России Дмитрий Медведев, встречавшийся 29 марта со студентами и преподавателями технических вузов, заявил, что в России «полно специальностей, которые совсем не востребованы» и он поручит правительству каждые 2-3 года проводить ревизию, чтобы учебные заведения не выпускали безработных. Несколько раньше Дмитрий Медведев высказался о подготовке студентов в частных вузах: «Это абсолютно безответственное, очень слабое образование, которое дискредитирует саму идею университетского диплома» — и предложил перепрофилировать их в профессионально-технические училища.

Государственную политику в области высшей школы определил курс на инновации, объявленный в 2008 г. Вузам, работа которых вписывается в пять приоритетных направлений (энергоэффективность, ядерные технологии, космические исследования, медицина, IT), обещали финансовую поддержку сверх установленного лимита. Первыми в этом списке оказались федеральные университеты, призванные развивать региональную экономику. Сейчас их восемь. Каждый представил Министерству образования РФ десятилетнюю программу развития и первые пять лет будет получать по 1 млрд руб. Статус автономного учреждения позволяет университетам зарабатывать не только на обучении студентов и научной работе. Согласно уставу они могут открыть собственное производство (например, собирать мебель) или оказывать дополнительные услуги (гостиничные, складские, ветеринарные и пр.), самостоятельно распоряжаться имуществом и брать банковские кредиты, за возврат которых государство не отвечает. Для образовательной отрасли это шаг вперед — такой свободы вузам не давали с 90-х гг. Помимо гибкости в операциях с деньгами и производственными активами статус автономного учреждения позволяет вузу разрабатывать собственные образовательные стандарты, что увеличивает его шансы на международную аккредитацию. Правда, утверждать стандарты все равно придется в Рособрнадзоре.

Государство не против, если таким путем пойдут и другие вузы. Дмитрий Бугров: «Как-то обсуждалась идея, что автономным учреждением должна стать каждая школа. Но всех директоров невозможно научить, как составлять бизнес-планы и управлять рисками. И смогут ли они отдать кредит, взятый в коммерческом банке? Чтобы все образовательные учреждения получили статус автономных, нужны хорошо подготовленные адекватные менеджеры разных уровней. Сейчас это большая проблема».

Однако полезной автономию считают далеко не все. Николай Косарев: «Университеты, независимо от специализации, ставят в такое положение, что они должны зарабатывать деньги. Вся идеология нацелена на создание инновационного продукта, который можно будет потрогать: новые механизмы, новые машины, новые технологии. Но это чисто технократический подход. А мы рассматриваем подготовку специалиста как воспитание творческой личности». При этом, по данным Высшей школы экономики, только 16% преподавателей российских вузов, воспитывающих творческих личностей, занимаются научной работой. 84% студентов с преподавателями-учеными, генерирующими новые знания, не встречается.

Вычеркнуть из списка

Чем выше доходы вуза от научной работы, тем устойчивей его экономика, говорят участники рынка образования, признавая, что фундаментальные и прикладные исследования по заказу государства, частных структур или иностранных компаний (гранты) приносят в бюджет технических и гуманитарных университетов копейки. Российская модель research university — учебное заведение, зарабатывающее на науке 30% денег. Таких мало. Основной источник дохода вузов — образовательные услуги (первое и второе высшее образование, краткосрочные курсы). Эндаумент-фонды, рассчитанные на состоятельных выпускников, жертвующих деньги на развитие вуза, распространения не получили, хотя отдельные примеры есть. Так, благотворители МГИМО отчисляют учреждению деньги, которые затем инвестируются на фондовом рынке, в недвижимость или размещаются на депозитах.

В прошлом году Министерство образования и науки РФ пришло к выводу, что данные вузов о количестве поступивших не соответствуют данным статистики: при 10%-м сокращении абитуриентов количество незанятых бюджетных мест по стране оказалось незначительным. Заподозрив учебные заведения в приписках, ведомство решило, что число образовательных учреждений можно сократить. Последние известия о судьбе высшей школы руководители вузов привезли с коллегии Министерства образования и науки РФ, состоявшейся 19 марта. Николай Косарев: «Министр Андрей Фурсенко сказал, что государственные субсидии перераспределят в пользу сильных учебных заведений — слабые должны погибнуть. Остается продемонстрировать себя сильным, но для этого кроме желания нужно еще иметь и способности».

По словам Андрея Фурсенко, черного списка государственных вузов, которые предполагается закрыть, пока нет. Но критерии отбора понятны. Речь идет об университетах, где нет научной работы и где студентов не набирают даже на бесплатные места, а если и набирают, то с баллами по нижней планке ЕГЭ. Освободившиеся бюджетные деньги распределят между лидерами отрасли — участники рынка образовательных услуг считают такой шаг логичным. Даниил Сандлер: «Концентрация государственных ресурсов в точках роста — вопрос национальной безопасности. Потому что вузы сегодня борются не друг с другом, а с образовательными системами других стран. Учиться на экономической специальности в Праге уже дешевле, чем в Санкт-Петербурге. При том что качество жизни за рубежом выше. И если государство не предоставит альтернативных возможностей внутри страны, весь средний класс, вся социальная и интеллектуальная элита станет учиться за рубежом. Государство это осознало и вкладывает деньги пока в малое количество вузов, но их число (я в этом уверен) будет расти».