Теперь, когда холодные, жесткие реалии глобального экономического спада дошли до далеких российских ‘моногородов’, Владимир Путин столкнулся с первыми вызовами своему авторитету. Неужели анархия уже совсем рядом? Репортаж Шона Уокера с Урала.

Для города Асбеста в глубине уральского промышленного пояса России настали трудные времена. Более века здесь в крупных объемах добывается асбест. А в последние годы, несмотря на запрет использования асбеста, введенный в ЕС, 19 заводов, составляющих крупнейший в мире комплекс по добыче и обработке асбеста, работали, благодаря российскому строительному буму, на полную мощность.

Андрей, 37-летний местный житель, работает в асбестовой отрасли 13 лет, равно как тысячи других жителей города с населением 76 000 человек. В 70 процентах семей хотя бы один человек работает на асбестовом заводе. По сути дела, без него не было бы и города. На российском Урале - и в других регионах - есть множество таких мест, как Асбест. В наследство от советского планирования России досталось более 500 ‘моногородов’, где на один завод приходится львиная доля поступлений в местный бюджет и рабочих мест.

Раньше на асбестовом заводе работал отец Андрея, и Андрею всегда казалось само собой разумеющимся, что там будет работать и его сын. Потом разразился финансовый кризис. В феврале завод почти полностью закрылся, его цеха работали по два дня в неделю, и тысячи работников, включая Андрея, отправили в принудительные отпуска, сократив им зарплату на треть. Другой работы не найти - а зарплата Андрея еще до принудительного снижения составляла менее 250 фунтов в месяц. Строительство нового магниевого завода, который должен был придать городу второе дыхание и ослабить его зависимость от асбеста, было отложено после того, как в январе из проекта вышли европейские инвесторы.

‘У нас здесь никаких проблем нет’, - невозмутимо говорит мэр города Валерий Белошейкин. Он сидит перед флагом города, на котором изображены нити асбеста, проходящие сквозь огонь и остающиеся невредимыми. Самый большой вопрос, по словам Белошейкина, это не финансовый кризис, а то, что Европа запретила асбест. Это он связывает с заговором компаний, производящих дорогостоящие химические заменители. ‘Что бы ни произошло, мы найдем новых инвесторов, построим магниевый завод, и все будет отлично’.

Его оптимизм разделяют не все.

‘Жизнь теперь тяжелая, и будущее нас пугает, - говорит Андрей, потягивая пиво в кафе в рабочее время. - Мне и раньше было довольно тяжело обеспечить семье достойную жизнь, но, если я потеряю работу, то не знаю, что мне делать’.

В десятках российских моногородов - та же самая история. От кризиса особенно пострадали автомобильная и металлургическая отрасли, и моногорода крайне уязвимы. Если завод закрывается, или у него начинаются проблемы, то под вопросом оказывается будущее всего города.

В январе разношерстная группа, состоявшая из коммунистов, радикалов и демократов, провела по всей России акции протеста под лозунгами смены правительства. В дальневосточном городе Владивостоке на улицы вышло более двух тысяч человек. Некоторые считают, что, когда дела пойдут действительно плохо, волнения в моногородах могут стать катализатором серьезных беспорядков и перелиться в анархию, катастрофическую для авторитарного режима Путина-Медведева. Лидеры немногочисленной и разрозненной оппозиции чувствуют, что взрыв народного возмущения - лишь вопрос времени.

‘Жизнь последнее время была стабильной, и люди по сей день думают, что все наладится, - говорит Гарри Каспаров, бывший чемпион мира по шахматам, ставший оппозиционным политиком. - Я ожидаю, что первые серьезные волны протеста начнутся в марте или апреле’.

В результате кризиса на улицы может выйти еще несколько тысяч человек, но немногие аналитики всерьез считают, что массовые протесты начнутся в моногородах, даже если дела пойдут совсем плохо. По словам московского политолога Леонида Радзиховского, общества в России не существует, и нет ни одной силы, настолько хорошо организованной, чтобы поставить правительство перед реальным вызовом, идущим из низов. ‘Двадцать лет назад, когда распадался Советский Союз, были люди, предлагавшие альтернативные идеологии, - говорит Радзиховский. - Теперь ни у кого нет альтернатив, и нет структур, которые могли бы организовать людей’.

‘Может быть, если ситуация будет ухудшаться год или два, они появятся, но пока шансов на то, что массовые протесты свергнут правительство, нет’.

Другие говорят о врожденной политической апатии российского населения и его способности терпеть трудности.

‘Как бы плохо ни пошли дела, простые люди не политизируются, - говорит редактор газеты из Екатеринбурга, ближайшего к Асбесту крупного города. - Женщины будут выращивать картошку, чтобы пережить трудные времена, а мужчины будут пить больше водки, вот и все’.

Разговаривая с Андреем, легко понять, почему перспектива крупномасштабных протестов кажется отдаленной. Он озабочен и разозлен, но с презрением отвергает мысль об участии в акциях протеста против российского правительства и его мер по преодолению финансового кризиса. ‘Мы просто надеемся, что кризис пройдет, и все придет в норму. Какой смысл протестовать? Протесты создают новые проблемы, и вряд ли они что-то изменят или улучшат ситуацию’.

Если положение на рынке труда не улучшится, то существует возможность социальных волнений, признает Андрей Холзаков, руководитель асбестовского профсоюза, но для этого экономический кризис должен быть достаточно продолжительным. ‘Рабочие все еще надеются. Следующий этап - неверие, когда понимаешь, что ситуация не улучшится. Затем наступает нигилизм, и тогда, возможно, начнутся, настоящие протесты. До этого этапа нам еще очень далеко’.

‘Но есть русская поговорка - ‘до Бога высоко, до царя далеко’, - добавляет Холзаков. - Скорее всего, люди будут возлагать ответственность на региональных лидеров. Кремль - что-то слишком далекое’.

‘На самом деле, люди ничего не ожидают от властей, поэтому они, скорее всего, ощущают, что протест бесплоден, - согласен с ним Эдуард Абелинскас, политолог из Екатеринбурга, ближайшего к Асбесту крупного города. - Мы можем увидеть, самое большее, протесты против региональных лидеров, но мысль о том, что тысячи людней пойдут маршем на Москву, - это просто фантазия’.

Все это вовсе не означает, что властная структура, создававшаяся Путиным после прихода к власти в 2000 г., находится в безопасности. Специалисты по Кремлю отмечают усиление разногласий между премьер-министром, выступающим в образе крутого мачо, и избранным им преемником, более умеренным и либеральным Дмитрием Медведевым. Между тем, позициям обоих могут угрожать раздосадованные региональные элиты и политические кланы.

‘Эта ‘вертикаль власти’, которую построил Путин, ситуация, при которой мнение людей не принимается в расчет, больше не устраивает региональных лидеров’, - говорит Абелинскас. ‘Вертикалью власти’ называют жесткую командную цепь, созданную Путиным, предполагающую минимум обсуждения и не допускающую инакомыслия.

Поскольку в последние годы все региональные лидеры и важные политические фигуры были загнаны в прокремлевскую политическую партию ‘Единая Россия’, очень трудно вести реальные дебаты и не выглядеть при этом вредителем. В более благополучные времена политический класс был готов к такому раскладу в надежде получить часть богатства. Теперь сделке, возможно, пришел конец.

‘Если для Путина существует опасность, то она исходит не от народа, а от Медведева, - продолжает аналитик. - А если существует опасность для Путина и Медведева, то она исходит от элит, от людей, чьи имена мы, возможно, еще не слышали’.

Даже Каспаров признает, что толчок к переменам может дать не народное восстание, а досада элит.

‘Это очень хрупкая система, и для многих в элитах Путин вполне может стать козлом отпущения, - говорит гроссмейстер. - Хочет он того или нет, но Медведев может оказаться лидером перестройки’.

В воскресенье Медведев выступил с обращением в форме продолжительного телевизионного интервью. Последним в череде сигналов, которые можно интерпретировать, как критику в адрес премьер-министра Путина, были его слова о том, что о финансовом кризисе нужно говорить ‘открыто’ и ‘честно’. Кроме того, он похоже, не разделяет отношения Путина к тому, что он считает достижениями своего правления. ‘Легко работать, когда большие поступления, прежде всего от поставок на экспорт нефти и газа, - заявил Медведев. - Ты вроде сам ничего не делаешь, а доходы капают и капают - и хорошо. А в этой ситуации нужно, во-первых, научиться рационально тратить деньги, бюджетные деньги; во-вторых, проявить себя как грамотный управленец’.

Вчера Медведев - возможно, в развитие тезисов, высказанных в интервью - объявил о грядущей смене четырех губернаторов. Российские СМИ связали этот шаг с высоким уровнем безработицы в данных регионах и предположили, что это сигнал региональным элитам о том, что пока Кремль еще держит ситуацию под контролем.

Возможно, с этим же связаны назначения Медведевым на должности региональных лидеров своих людей, что наиболее очевидно в проблемной кавказской республике Ингушетии, которая граничит с Чечней и страдает от частых терактов и похищений людей. Напряженность в регионе многими связывалась с фигурой крайне непопулярного лидера Мурата Зязикова, который, как и Путин, работал в КГБ и пользовался поддержкой российского премьер-министра, несмотря на мощную оппозицию в республике и крупные злоупотребления полномочиями.

Медведев провел смещение Зязикова в октябре, назначив на его место Юнус-бека Евкурова, который пользуется доверием широких слоев ингушского общества и, похоже, сумел хотя бы минимально урегулировать ситуацию в этом неспокойном регионе. Президент посетил Ингушетию и принял Евкурова в Кремле. Однако в последнее время Медведев не бывает в Чечне - тамошний правитель Рамзан Кадыров говорит, что он по-прежнему верен Путину. Это свидетельствует о том, что каждый из политиков создает собственную клиентскую базу среди региональных лидеров.

Имели место и другие признаки различий в подходах. В конце января Медведев встретился с Дмитрием Муратовым, главным редактором оппозиционной ‘Новой газеты’, чтобы выразить соболезнования по поводу убийства одного из ее журналистов. Позже Муратов сообщил, что президент рассказал ему, что он высоко ценит ‘Новую газету’ и благодарен за сохранение одного из немногих оппозиционных изданий в стране. Редактор считает, что слова президента были абсолютно искренними. Немыслимо, чтобы подобное заявление сделал Путин, не скрывающий своей неприязни к журналистским расследованиям и их авторам.

Кроме того, Медведев распорядился пересмотреть поддержанный Путиным законопроект, призванный расширить определение государственной измены.

‘Это был ключевой элемент законодательства путинизма, - говорит Гарри Каспаров. - В случае принятия этого закона таких людей, как я, можно было бы легко арестовать за измену. Очень знаменательно, что его заблокировали Медведев и его союзники’.

Такие крупные внешнеполитические вызовы, как российско-украинский газовый кризис, показали, что Путин остается самым важным человеком в стране и принимает большую часть политических решений. Но образ Медведева, как марионетки, готовой в случае необходимости уступить место хозяину, начинает казаться немного наивным.

Для таких людей, как Андрей из Асбеста, это ничего не меняет: ‘Путин - хороший лидер. Он снова сделал Россию сильной, - говорит заводской рабочий. - А Медведев, ну, он тоже нормальный’.

Время покажет, довольствуются ли деловые и политические элиты тем, чтобы спрятать голову в песок, когда кончатся деньги, и смогут ли они изменить систему, не разрушив ее. Но в ‘вертикали власти’, которая при высоких ценах на нефть казалась столь безупречной, начинают появляться трещины.

‘Это разрушающееся здание, - говорит Эдуард Абелинскас. - Трещины были всегда, но раньше их можно было залепить нефтедолларами. Теперь, когда нефтедолларов стало меньше, скоро они будут видны всем’.

Шон Уокер (Shaun Walker), 17 февраля 2009
“The Independent”, Великобритания

Источник: inosmi.ru