Одной из наиболее трагических сторон жизни современной России является рост числа людей пропавших без вести. Хуже всего то, что этой проблеме не уделяется должного внимания со стороны властей и СМИ, за исключением наиболее громких случаев исчезновения людей.

Если верить статистике, ежегодно в России разыскивается более 100 тыс. человек. Причем, динамика, если и меняется, то скорее в сторону увеличения числа пропавших без вести. Согласно официальным данным, обнародованным в 2010 г., за последние пять лет ежегодно в розыске находится около 55 тыс. детей.

Безусловно, это свидетельство болезни общества, социальной неустроенности, отсутствия нравственных ориентиров и крепких семейных традиций. Показательно, что даже среди политиков, в руках которых находится законотворческий процесс и рычаги управления страной, нет консолидированного мнения о том, как бороться с этой напастью. Но если законодатели затягивает возможность исправления ситуации, то исполнители на местах и вовсе игнорируют проблему. И это неудивительно – российское право не содержит ясных определений статуса без вести пропавших, четких способов реагирования компетентных органов на факты исчезновения людей.

К сожалению, рядовые россияне зачастую тоже безразличны к судьбам других людей, не осознавая, что могут сами стать жертвами трагических обстоятельств. Массовое сознание до сих пор остается в плену векового дурмана, приучившему его к мысли о никчемности человеческой жизни в России. Его укоренению способствовали весьма непростые времена отечественной истории. В современную эпоху ненужными и брошенными на произвол судьбы оказались беженцы, военнослужащие в горячих точках – Азербайджане, Грузии, Приднестровье, Чечне. Количество соотечественников пропавших в этих регионах измеряется десятками тысяч. Внутренними изгоями стали миллионы сельских и городских жителей, прозябающих в безработице и нищете.

Закономерно, что в России никому нет дела до реальной статистики или она намеренно искажена. Попытки узнать о проблеме больше становятся опасной затеей. Яркий пример – попытка объективного расследование причин и последствий аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, предпринятое хакасским журналистом Михаилом Афанасьевым в 2009 году. В одном из информационных материалов журналист предположил, что в так называемых "воздушных карманах" могли оказаться пропавшие после трагедии люди. В местной прокуратуре сочли, что автор публикации распространил заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство и подрывающие деловую репутацию руководства республики и Саяно-Шушенской ГЭС и завели на правдоискателя уголовное дело.

Конечно, немало исчезновений людей связано с известными "бытовыми" проблемами: семейными конфликтами, денежными затруднениями, квартирными аферами. Многие соотечественники, поначалу не выдержавшие груза жизненных обстоятельств, потом возвращаются домой (несколько десятков тысяч россиян в год).

Однако, по данным Министерства внутренних дел, большая часть исчезнувших – это люди, уехавшие из родных мест на заработки. Беда в том, что многие из них становятся жертвами криминального бизнеса. К сожалению, в современной России использование дармовой рабочей силы уже стало обыденностью. "Рабы" активно используются в сельском хозяйстве, строительстве и других сферах.

В целом, жертвами похищений становятся даже представители силовых структур. Ежегодно в стране пропадает около 200 людей в военной или милицейской форме. Настоящая охота объявлена на топ-менеджеров и их детей. Яркий пример – недавнее похищение дочери директора компании "ЛУКОЙЛ Оверсиз Казахстан" Роберта Теслюка Ирины. Два года назад неизвестные взяли в заложники 18-летнего Михаила Ставского – сына вице-президента "Роснефти". В 2002 году преступники похитили первого вице-президента компании Сергея Кукуру.

Увы, оперативностью дела, связанные с исчезновением людей, не отличаются. Но даже, если милиция взялась за поиски, рассчитывать лучше на свои силы. Правда, дело идет быстрее, когда исчезновения расследуются в рамках уголовных дел. Основанием для их возбуждения могут стать факты, связанные с исчезновением несовершеннолетних, людей имевших значительную сумму денег или проводивших операции по отчуждению жилплощади. Примечательно, что бандиты, требовавшие от родственников Сергея Кукуры выкуп в 3 млн. евро, испугались не милиции, а общественного резонанса.

В российских городах сегодня открыты Бюро регистрации несчастных случаев. Но их пока слишком мало – несколько десятков на всю страну. Проблемой занимается ряд общественных организаций и правозащитников. Так, Международный комитет красного креста вместе с российскими отделениями организации осуществляет программу "Милосердие", цель которой – оказание поддержки одиноким пожилым родственникам пропавших без вести. Большую поисковую работу проводит телевизионная передача "Жди меня". И все же, эти и другие проекты пока не обладают достаточными ресурсами для того, чтобы повернуть общество "лицом" к беде.

Отдельную проблему в этом плане представляют собой республики Северного Кавказа, где к похищению людей причастны как бандитское подполье, так и силовые структуры. По данным правозащитного центра "Мемориал", в Дагестане в прошлом году наблюдался всплеск исчезновений людей. Многие родственники пропавших утверждают, что их близкие подвергались преследованиям со стороны властей за религиозные и политические убеждения.

Характерно, что наше общество не склонно доверять правозащитникам. Распространено убеждение о том, что жесткие меры оправданы перед лицом хаоса и беззакония. Однако, по мнению наблюдателей, в ряде республик, где действенны законы кровной мести, силовые методы лишь провоцируют местное население на терроризм.

Если беззаконие внутри России зачастую остается незамеченным властями, то в Европе оно вызывает огромный резонанс. Наша страна вышла на печальное "первое" место в мире по количеству жалоб россиян на правоохранительные структуры. Львиную долю из них составляют дела из Чечни. Нашумевшим и типичным стало дело жителя республики Ахмеда Гисаева. Страсбургский суд по правам человека установил, что в 2003 года вооруженные люди в российской военной форме и масках забрали его из дома, а потом били и пытали, пытаясь получить информацию о чеченских боевиках и складах с оружием. Освобождение обошлось родным Гисаева в 1,5 тыс. долларов, а из-за побоев у мужчины появились проблемы со здоровьем. Страсбургский суд отметил, в том числе, и по другим похожим делам (их сотни), что во время расследования российские власти, очевидно, не выполнили основополагающих действий: не допросили милиционеров, не проверили предполагаемые места задержания истца, не провели экспертизу одежды, в которой его похитили, не допросили его ближайших родственников.

Что касается путей решения проблемы исчезновения людей, то, конечно, необходимо наладить мониторинг ситуации, ужесточить законодательство, добиться неукоснительного реагирования на подобные случаи. Также несомненно, что уходить из дома или убегать из интерната многим не захочется, если там будет мир и достаток.

Но любые меры станут эффективны только тогда, когда исчезновение человека будет восприниматься как общая беда, которая затрагивает каждого. Хорошо известны случаи, когда пропажа людей вызывала массовый резонанс, к поискам подключались волонтеры, а правоохранительные органы вынуждены были реагировать на ситуацию более активно. Остается надеяться, что подобных случаев станет больше.