С приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 году между Китаем и Россией выстраиваются беспрецедентные по характеру взаимодействия и глубине отношения: в 2014 году банки Китая стали крупнейшими кредиторами российских финансовых структур, Китай стал крупнейшим инвестором в российскую экономику, а также самым большим рынком для российских углеводородов, контакты в военной сфере приобретают очертания антиамериканского блока. Стыкуется не только бюрократическая система, но и идеологические векторы двух стран

Тем не менее, традиционное для российского общества тлеющее недоверие к Китаю подогревается идущими вразрез с официальной позицией Пекина антироссийскими акциями руководства приграничной с Россией провинцией Хэйлунцзян.

20 мая 2015 года, в годовщину подписания Айгунского договора между царской Россией и императорским Китаем район города Хэйхэ (соседнего c Благовещенском) Айхуэй (название с 1956 года) был переименован в историческое название Айхунь, что должно было стать свидетельством исторической боли, причиненной отторжением от империи Цин районов нынешней Амурской области и Хабаровского края.

5 ноября 2015 года, руководство провинции пошло на открытую информационную провокацию разместив в местной партийной газете заметку о передаче Россией Китаю 5 кв км территории, которая на деле не соответствовала действительности. В реальности пограничным отметкам были приданы названия, а демаркация границы происходила более 15 лет назад. Тем не менее заметка, ретранслированная прямо в издание Правительства КНР China Daily, стала настоящим праздником националистов и ура-патриотов, создав первый в истории правления Си Цзиньпина прецедент антироссийской риторики, не считая усеченной трансляции российского парада в День Победы по китайскому телевидению. В заметке была использована формулировка о «начале возврата утраченных территорий».

В марте 2016 года в «Айхуньский» был также переименован аэропорт приграничного с Россией города Хэйхэ — центре российско-китайских приграничных связей, где уже введено свободное хождение российской валюты. На этот раз официальная формулировка была связана с возвращением к 400-летним традициям в названиях китайских топонимов, связанным со славным прошлым маньчжурской династии Цин. Тем не менее, Айхунь не был переименован в первоначальное название — город Хэйлунцзян-чэн («Город реки Черного дракона»), которое использовалось во время вторжения армии императора Канси в районы российских крепостей, получив унизительное и провокативное для китайского народа название «Айхунь» времен потери территорий в середине 19-ого века.

Последнее и самое резонансное действие властей провинции было связано с введением в 18 пограничных с Россией городах разрешения на рождение троих детей — это уникальный для всей территории Китая шаг. Кроме провинции Хэйлунцзян, ни одна другая пограничная провинция КНР на данный момент не получила разрешение на введение новых лимитов на рождение детей.

С точки зрения российского наблюдателя, результатом этого шага может стать появление на огромном участке границы с Россией, на котором проживает в глубине 100 км около 10 млн человек, еще более густонаселенного района. Однако этот шаг, без сомнения, носящий и информационно-пропагандистский характер, на практике может иметь более сложные и неоднозначные причины и последствия.

Разворот потоков миграции

Несмотря на расхожее утверждение, что население трех пограничных с Россией провинций Китая больше, чем все население России, в реальности до 90% границы с Россией приходится на далеко не самую густонаселенную провинцию Хэйлунцзян. В непосредственной пограничной полосе с Россией проживает около 10 млн человек, при этом число граждан РФ китайской национальности составляет лишь около 20 тыс человек. Эти факты до недавнего времени свидетельствовали об абсолютной беспочвенности страхов китайской миграционной волны, навязываемым общественному мнению в течение последних 20 лет.

Провинция Хэйлунцзян, население которой составляет 38,5 млн человек (2013), судя по всему, приближается к нулевому росту населения: за три года, с 2010 по 2013, население выросло здесь лишь на около 400 тыс человек, при этом темпы роста сократились вдвое по сравнению с 2000-2010 годами. Население провинции примерно в три раза меньше населения южно-китайского экспортного гиганта провинции Гуандун (107 млн человек) при приблизительно одинаковой территории. Реальный бум роста населения провинции пришелся на времена правления Мао Цзэдуна: после конца гражданской войны с 1947 по 1982 год население провинции выросло с 2,8 до 32 млн человек, или более чем в 11 раз, что и дало основание рассуждать о возможности неконтролируемой китайской миграции в соседние районы СССР.

Тем не менее, экономическое развитие южных и центральных провинций Китая, начавшееся с 1982 года, позволило развернуть потоки миграции из холодной северной провинции в прибрежные зоны страны: сегодня диаспоры провинции Хэйлунцзян занимают прочное положение в приграничной с Северной Кореей провинцией Ляонин, в Пекине, Тяньцзине, Шаньдуне и особое место на южно-китайском острове Хайнань. Таковыми были основные демографические тренды в северо-китайской провинции с 1982 по 2012 годы.

Согласно официальным данным Хэйлунцзянского отделения Академии общественных наук Китая, за последние 30 лет из провинции Хэйлунцзян выехало наибольшее число внутренних мигрантов: за последние 20 лет число мигратов, уехавших из провинции, выросло в 3 раза и достигло 3,22 млн. Наибольшее число мигрантов выехало в соседнюю, более южную провинцию Ляонин, провинцию Шаньдун, города Пекин и Тяньцзинь, а также провинцию, окружающую Пекин, Хэбэй. При этом число сезонных мигрантов, которые находятся за пределами провинции более полугода в году, составляет 5,3 млн человек (14,1% населения региона), в некоторых городах число сезонных мигрантов достигает почти 20%.

Однако, сегодня, когда экономика Китая вошла в стадию стагнации, в демографической ситуации Хэйлунцзяна может появиться новый, противоположный тренд — реэмиграция, прежде всего мужского населения, из развитых районов Северного Китая — Пекина и Тяньцзиня, и в еще большей степени из провинции Ляонин, ситуация с экономикой которого оставляет желать лучшего, в том числе и из-за сворачивания торговли с Северной Кореей и замедлением торговых отношений с Южной.

Первым опасный сигнал замедления экономики подал Шанхай — впервые за фиксируемую историю города его население сократилось на доли процента. Аналогичные тренды, а также начало замедления экономики, демонстрируют и самые крупные реципиенты миграции из Северного Китая — города Пекин и Тяньцзинь, что свидетельствует об остановке миграции из Северного Китая на юг и потенциальном начале обратных процессов возвращения трудовых мигрантов, которые во многом уже затронули Южный Китай, ощутивший отток трудовых мигрантов, возвратившихся в центральные провинции.

Вторым опасным трендом, который может усугубить сложную социальную обстановку, является замедление экономики Хэйлунцзяна, попавшего в зону риска по целому ряду причин.

Самая плохая экономическая ситуация в стране

Согласно официальной статистике, показатель безработицы в провинции составляет около 5%, что примерно равно среднему показателю городской безработицы по стране (4,05%, 2015), однако согласно опросам, данные которых были опубликованы в «Голубой книге экономики Хэйлунцзяна» вопросы поиска работы и безработицы волнуют до 12% граждан. Вопрос с поиском работы является вторым по остроте социальным вопросом после проблем с медицинским обслуживанием. Причиной проблем с безработицей является критическое замедление роста экономики Хэйлунцзяна, начавшееся в 2013-2014 годах: рост ВВП провинции сократился с 12,7% в 2010 году до 5,1% в первом полугодии 2015 года — хуже только показатели соседних провинций Северного и Северо-Восточного Китая — Ляонина, Цзилиня и угольной Шаньси. Заставляет обратить на себя внимание и абсолютное число безработных — по официальным данным, их в провинции 787 тыс человек. Для сравнения — население Амурской области составляет 805 тыс человек.

Экономика провинции структурно напоминает российскую — главными донорами провинции являются предприятия нефтехимического комплекса на базе Дацинского нефтяного месторождения, крупнейшие в Китае угольные предприятия в приграничном с Россией городе Шуанъя-шань, Первая машиностроительная корпорация Китая, изготовляющая оборудование для сталелитейного комплекса, ведущая в стране по объемам сельхозпроизводства Хэйлунцзянская сельскохозяйственная корпорация, а также Харбинская авиастроительная корпорация.

Экономическая конъюнктура и структурные реформы китайской экономики ударили практически по всем основным отраслям провинции, по крупнейшим госпредприятиям, в которых занято до 42% населения: падение цен на нефть сократило ВВП города Дацин почти на 30% в 2015 году, попытки отказа от угля в китайской энергетике привели угольные предприятия страны к близкому банкротству крупнейших предприятий в Шуанъя-шань, кризис в сталелитейной отрасли вывел Первую машиностроительную корпорацию из числа самых прибыльных предприятий провинции.
Тяжелая экономическая ситуация в провинции без перспектив на улучшение грозит самыми острыми формами социальных протестов, которые уже стали реальностью: в начале марта 2016 года в забастовке угольщиков приняли участие несколько десятков тысяч горняков, требующих невыплаченную за несколько месяцев зарплату и выдвигающих прямые обвинения в адрес руководства провинции.

Ситуация осложняется резким падением российско-китайской торговли, которая в буквальном смысле кормила несколько миллионов человек в районах Хэйхэ, Суйфэньхэ, Муданьцзяна: на долю провинции Хэйлунцзян приходится до трети российско-китайской торговли — по сути вся торговля с Дальним Востоком и Сибирью.

Негативная ситуация в российско-китайской торговле усугубляется для хэйлунцзянского бизнеса началом стимулирования российского сельскохозяйственного экспорта в провинцию в связи с девальвацией российской валюты.

Другим важным фактором в экономике региона является политика центрального правительства, призывающая Хэйлунцзян расширять инвестиции в Россию: в 2014 году регион инвестировал в Россию 1,48 млрд долл, что на 56% больше, чем было 2013 году. За первые 8 месяцев 2015 года общая сумма инвестиций провинции Хэйлунцзян в Россию составила 2,56 миллиарда долларов, что на 278% больше, чем в прошлом году. И хотя эти данные российских СМИ в значительной мере разнятся с официальной китайской статистикой по общим объемам инвестирования, однако они носят характер очевидной попытки центра стимулировать развитие российско-китайских связей на фоне сложной экономической ситуации в регионе. Такая политика вызывает негативную оценку у значительного числа китайских комментаторов. Впрочем не только у них.

Партия сказала надо, комсомол ответил нет

Антироссийские акции, мотивированные желанием выпустить пар недовольства через нагнетание националистических настроений среди рабочих слоев и разорившихся мелких и средних торговцев, имеют и более глубокую политическую подоплеку. Сегодня кадровый состав руководства провинции — от первого секретаря до всех замгубернаторов региона — состоит из группы политических оппонентов Си Цзиньпина — так называемой группы «комсомольцев» — радикальных реформаторов либерального толка, ориентированных на тесное сотрудничество с Демократической партией США и крупными неэнергетическими американскими корпорациями, и как следствие, являющимися естественными союзниками в геополитической игре США по расчленению российско-китайского блока в его нынешнем виде.

Нынешний губернатор провинции Лу Хао — звезда «комсомольской группы» первой величины. До прихода на позицию главы региона он занимал позицию первого секретаря Коммунистического союза молодежи Китая — этот же пост занимал бывший генсек Ху Цзиньтао, нынешний премьер Ли Кэцян, нынешний глава провинции Гуандун Ху Чуньхуа.

С комсомолом связана большая часть партийного и административного руководства региона: третий человек в руководстве — глава Комиссии по проверке дисциплины — Хуан Цзяньшэн, глава Отдела пропаганды, который отвечает в том числе и за контроль над прессой и публикациями, Чжан Сяолянь, глава Оргбюро провинции Ян Нэй. Глава полиции провинции Сунь Юнбо — выходец из полицейских структур центра комсомольской группы — провинции Аньхой. Абсолютно все высшие административные посты в провинции занимают представители местной элиты, связанные с оборонным или металлургическим комплексом, без вкраплений даже из соседних провинций.

Первый секретарь провинции Ван Сянькуэй — как считается, человек из группы Цзэн Цинхуа — правой руки шанхайского генсека Цзян Цзэминя, отношения с которым у Си Цзиньпина трудно назвать простыми. Важно отметить, что решения по переименованию городов, а также особая демографическая политика требуют обязательного одобрения местного законодательного собрания, которое с 2013 года возглавляет Ван Сянькуэй.

Кибер-губернатор

Все это говорит и о важности работы в Хэйлунцзяне для «комсомольской группы», которая одной рукой обрушивает экономику угольной отрасли и сталелитейной промышленности, а другой развязывает кампанию по ревизии агрессивного прошлого цинского императорского двора в Северо-Восточном Китае. Лу Хао, судя по его предыдущей позиции, один из основных кандидатов в Политбюро созыва 2017 года, выборы в которое пройдут уже в октябре (возможно, из-за выборов в США будут перенесены на ноябрь) 2016 года, в рамках 6-ого пленума 18-ого созыва ЦК КПК.

В отличие от правой руки Си Цзиньпина — также бывшего губернатора Хэйлунцзяна Ли Чжаньшу, инициатора российско-китайского союза, который тоже метит в Политбюро, Лу Хао, по сути, является символом антироссийской позиции в руководстве комсомольской группы, а возможно претендует в будущем на подобные «лавры» в масштабах всей страны. Судя по ряду антироссийских акций и заявлений в прокомсомольской прессе, можно сделать вывод, что в случае прихода Лу Хао на пост в Политбюро, не говоря уже о занятии позиции премьера страны, вектор антияпонской пропаганды Китая может смениться на ярко выраженный антироссийский со всеми элементами оголтелой риторики, которая сегодня практикуется деятелями провинции Хэйлунцзян.

Лу Хао — очень необычная политическая фигура новой формации. «Трижды молодой» Лу Хао, так его величают в биографических статьях — был самым молодым вице-мэром Пекина (35 лет), самым молодым Первым секретарем Комсомола (41) и самым молодым губернатором (46). Резкий политический взлет Лу Хао сопровождался его работой в «Силиконовой долине» Пекина — районе Чжунгуаньцунь: Лу Хао возглавлял вначале научно-технический парк Чжунгуаньцунь, а потом и район Пекина, в котором он расположен — Хайдянь — вплоть до перехода на позицию самого молодого вице-мэра. Напомним, что злые языки называли его, судя по всему, основного оппонента Ли Чжаньшу неприятной кличкой — «трижды северным». В 2007 году молодой вице-мэр столицы прошел курсы в группе Оборонных стратегических исследований Университета министерства обороны КНР, после чего и был отправлен на комсомольский, а потом и на российский «фронт» работ.

Факторы возникновения миграционного кризиса

Как уже отмечалось выше, угроза массовой китайской миграции сильно преувеличена, что стало в том числе и результатом отсутствия адекватных исследований, за исключением работа В.Гельбраса конца 90-х годов, а также отсутствия веры в точность российской статистики: например, при официальных данных о 20 тыс граждан России китайского происхождения, официальные лица Еврейской АО отмечают, что до 80% сельхозугодий региона нелегально, через подставных лиц, уже контролируется китайцами из соседней провинции Хэйлунцзян. Тем не менее, в связи с ухудшением экономической ситуации, как в самой провинции Хэйлунцзян, а также в местах проживания мигрантов из провинции в других регионах Китая, возникает ситуация потенциального роста социальной нестабильности.

По ряду политических, исторических, и в большей степени экономическим причинам, такое развитие ситуации может стать причиной социально-политических явлений негативного характера в пограничных с Россией районах. Факторами роста такой нестабильности будет прежде всего дальнейшее падение цен на нефть, сокращение в угольной и сталелитейной промышленности, рост российского экспорта нефти и сельхоз продукции в провинцию Хэйлунцзян, а также ухудшение ситуации в следующих китайских регионах: провинции Ляонин (граница с Северной Кореей), провинции Шаньдун, провинции Хайнань, городах центрального подчинения Пекин и Тяньцзинь, и провинции Хэбэй.